Круглый стол
ИНФОРМАЦИОННАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И
ДУХОВНО-НРАВСТВЕННЫЕ ОРИЕНТИРЫ ЛИЧНОСТИ
Место проведения: Елец, улица Коммунаров, 28
Елецкий государственный университет имени И.А. Бунина
Участвуют:
Б.Н. Тарасов — заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой зарубежной литературы Литературного института имени А.М. Горького, Москва;
В.И. Коротких — доктор философских наук, доцент кафедры философии и политологии, профессор ЕГУ имени И.А. Бунина;
В.Н. Мезинов — доктор педагогических наук, профессор кафедры педагогики и образовательных технологий ЕГУ имени И.А. Бунина;
И.В. Сушкова — доктор педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой дошкольного и специального образования ЕГУ имени И.А. Бунина;
А.Н. Пронина — доктор педагогических наук, доцент кафедры психологии и психофизиологии, профессор ЕГУ имени И.А. Бунина;
И.Г. Алмазова — кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и образовательных технологий ЕГУ имени И.А. Бунина;
М.А. Захарова — кандидат педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой педагогики и образовательных технологий ЕГУ имени И.А. Бунина;
О.Е. Ельникова — кандидат психологических наук, доцент, заведующая кафедрой психологии и психофизиологии ЕГУ имени И.А. Бунина;
И.А. Карпачева — кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и образовательных технологий, директор института психологии и педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина;
Л.Н. Мартынова — кандидат педагогических наук, доцент кафедры дошкольной и коррекционной педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина;
В.С. Меренкова — кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии и психофизиологии, заместитель директора по научной работе института психологии и педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина;
А.В. Назарова — преподаватель кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова;
Е.А. Полтавская — президент фонда «Иппокрена», член Союза писателей России;
Станислав Судилин — школьник, 13 лет, ГБОУ № 45, Москва;
студенты ЕГУ имени И.А. Бунина.
Б.Н. Тарасов — заслуженный деятель науки РФ, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой зарубежной литературы Литературного института имени А.М. Горького, Москва
А.В. Назарова: Мы живем в эпоху очередной информационной революции, характерной чертой которой является возникновение множества глобальных сетей. Они вовлекают в гиперпространство миллионы людей независимо от удаленности места их проживания, социального статуса и материального положения. В то же самое время непрерывно глобализирующееся пространство нивелирует разнообразие человеческого мышления, стандартизует его путем отчуждения людей от традиционной культуры и навязывания им стереотипов культуры массовой. Бесконтрольный хаотичный рост информационного поля ведет, как представляется, к неизбежной утрате современной личностью коренных духовно-нравственных ориентиров. Что можно противопоставить этой тенденции?
Думается, что в подобных обстоятельствах как никогда важную роль начинает играть образование. Сегодня перед вузами стоит задача не только создать принципиально новые и более эффективные методики обучения специалистов в условиях информационно-технологического бума, но и помочь студентам сформировать четкие представления о своей национальной и культурной идентичности, выработать нормы поведения, критерии нравственного выбора. В МГУ к этим проблемам относятся с большим вниманием. Московский университет решает задачу перестройки образовательной системы в условиях глобализации в нескольких направлениях. Одним из них, к примеру, является магистратура, обучение в которой ведется по принципиально новым программам. Так, одна из реализуемых на филологическом факультете программ называется «Русская литература XX — XXI веков: историческая поэтика и современная творческая практика». Ее содержательным ядром является изучение творческого опыта литературы XX — XXI веков в типологическом и сопоставительном ракурсах и освоение прикладных аспектов филологической деятельности. Программа ориентирована на фундаментальную подготовку литературоведов-русистов, которые смогли бы быстро интегрироваться в современную социокультурную среду и реализовать свой интеллектуальный потенциал в средствах массовой информации, сферах книгоиздательства и межнационального взаимодействия.
Другим примером можно назвать регулярно проводимые факультетом в рамках проекта «Встречи в Пушкинской гостиной» встречи студентов с современными авторами, среди которых в текущем и прошлом году были Алексей Иванов, Людмила Улицкая, Евгений Гришковец, Дина Рубина, Захар Прилепин и другие. Аудитория каждый раз заполнена до отказа, но дело не только в медийной популярности гостей. Литература всегда была и, несмотря ни на что, остается средством самосознания общества. Она учит мыслить, говорит о непреходящих человеческих ценностях, о смысле жизни, описывает те эмоции и состояния, которые мы не всегда способны осознать и выразить. Литература опирается на национальные корни и хранит память о прошлом, важнейших страницах истории нашей страны, то есть она помогает сформировать тот внутренний стержень, без которого личность не может существовать. И автор по-прежнему воспринимается обществом как моральный ориентир, носитель некой истины, в чьих книгах всегда можно найти ответы на самые животрепещущие вопросы современности. Вот почему студенты (и преподаватели) так ценят возможность диалога с писателем, активно задают вопросы гостям и дискутируют с ними.
Все эти факты и проблемы определили тему сегодняшней встречи — «Информационная глобализация и духовно-нравственные ориентиры личности». Открывает работу круглого стола выступление доктора филологических наук, заслуженного деятеля науки Российской Федерации Бориса Николаевича Тарасова, которое озаглавлено: «Русская литература и философия как стратегический ресурс в эпоху глобализации».
Б.Н. Тарасов: Уважаемые коллеги, дорогие друзья! Я остановлюсь на тех вопросах, которым, как мне кажется, уделяется мало внимания в современной действительности, то есть на характеристике самой эпохи глобализации. Говоря о положении человека в мироздании, Г.Р. Державин подчеркивал противоречивую двойственность его духовной природы: «я царь — я раб — я червь — я бог». Человек имеет представление о царском в себе, об истине, добре, справедливости, свободе, совести, милосердии, чести, достоинстве, и вместе с тем он раб собственных эгоистических страстей (гордыни, тщеславия, зависти, алчности, сластолюбия, властолюбия, сребролюбия и т.п.). В глобализационных процессах происходит очевидное умаление царского и усиление рабского начала в человеке, что приводит к системному кризису современной цивилизации. Потребительское давление на планету, двойные стандарты в политике, природные катаклизмы, терроризм и экстремизм, преступность и другие подобные явления имеют в своей основе духовные причины. Предотвратить такой нигилистический ход вещей возможно лишь на путях кардинальных духовных перемен под воздействием царской доминанты в человеке, преображающей его рабские свойства. Восстановление подлинной иерархии ценностей, подчинение политико-идеологических и социально-экономических вопросов духовно-нравственным задачам, этическая наполненность всех видов деятельности могли бы стать основой высшего реализма и настоящего прагматизма, оздоровления разных общественных сфер, в том числе политической и экономической, их освобождения от коррупционных механизмов, разрешения многих, кажущихся неразрешимыми, проблем. К сожалению, эти вопросы остаются за бортом общественного сознания, в то время как текущие процессы на свой лад обрабатывают и формируют душевно-духовный мир человека. В системе глобализации и в рамках денежного абсолютизма этот мир укореняется в низших этажах человеческого существования, когда эгоистический расчет, господство материальных интересов и экономических мотивировок, логика личной или государственной выгоды, отношения спрос-предложение, вклад-прибыль и тому подобные подходы распространяются на все сферы жизни, в том числе и на духовную. Политическая деятельность становится своеобразной биржей, где не мудрые люди, а более хитрые, ловкие и правдоподобные демагоги покупают голоса зомбированных избирателей. Семья строится на основе брачного договора, ребенок становится объектом долгосрочного инвестирования и т.д. Все становится предметом потребления и обмена, купли-продажи.
В том числе и человек рассматривается с точки зрения рыночных ценностей, как заменяемая вещь. В результате он и сам становится рабом вещей, превращается в марионетку невидимой руки Адама Смита, в куклу анонимных экономических сил. А все новые и новые мануфактурные игрушки и технические изобретения приобретают в его сознании неправомерную многозначительность. Расширение и омассовление таких несоответствий, когда вещи пленяют человека, а усовершенствование средств материально-технического существования людей заменяют им духовные цели в жизни, стало в эпоху глобализации одним из существенных признаков так называемого общества потребления. Тогда люди оказываются в замкнутом эгоистичном кругу все более несовершенных, корыстных, капризных желаний власти, наслаждения, обладания, то есть той сферы, в которой как раз и работают рабские качества человеческой природы. В таких условиях, когда умаляется все священно-духовное, а возвышается материально-утилитарное, человек, естественно, незаметно начинает осознавать свою жизнь в категориях самосохранения и борьбы за существование. В тех социал-дарвинистких категориях, в которых высшие человеческие свойства, такие как, например, справедливость, сострадание, правдивость, совесть и так далее утрачивают свою подлинную сущность, самостоятельную ценность, а реально действуют как раз упомянутые выше низшие свойства во всех сферах, на всех уровнях жизни. Так, на путях воинствующего экономикоцентризма в эпоху глобализации любая сторона включается в игру на понижение человеческого потенциала и попадает в планетарный, кочевнический дом глобалистической утопии, в котором не находится место ничему, что выходит за пределы экономической рациональности, прагматических расчетов, утилитарной выгоды, которым чужды духовные, исторические, национальные идеалы и традиции. А внутреннее личностное подавляется культом физической силы и массовой культуры. В результате происходит деградация внутреннего мира современного человека, который отвыкает от духовных достижений, нравственных норм, высокой культуры и сознание которого растворяется в глобалистской потребительской нирване. В такой антропосфере при сугубо технологическом отношении к действительности происходит усиление безудержного потребительского гедонизма, неизбежно высвобождение зоологической чувственности, погружение в темную инстинктивную среду, поиск все более изощренных удовольствий и впечатлений. Стремление передоверить нормотворческие функции экономическому человеку, сотворить из него элиту, определяющую цели человечества, внешне парадоксально, а внутренне закономерно приводит к разрушительным тенденциям в самой экономике, когда вместо продуктивной экономики на первый план выделяется ростовщическая, паразитарная экономика спекуляции и перераспределения. Общество превращается в сцену, на которой разыгрывают свои спектакли блефующие имиджмейкеры, а реальное же качество заслоняется престижным имиджем и статусной символикой. Все это в конечном итоге небезобидно для исторического процесса, и такая обедненная и опустошенная душа становится главным источником мировых катаклизмов и войн. Хотя на первый взгляд это и не совсем заметно. О том, как сплошное обмельчание и эгоизация человеческих желаний незримо готовит драматические последствия, создает подспудные предпосылки для перерастания мира в войну, проницательно писал Достоевский. Говорят, размышлял он, что мир родит богатство, но только десятой доли людей. От излишнего скопления богатства в одних руках развивается грубость чувств, жажда капризных излишеств и ненормальностей, возбуждается сладострастие, провоцирующее одновременно жестокость и слишком трусливую заботу о самообеспечении. Болезни богатства, продолжал он, передаются и остальным девяти десятым, хотя и без богатства. Панический страх за себя сообщается всем слоям общества и вызывает жажду накопления и приобретения денег. Приобретательская самозащита и материальный эгоизм умерщвляют духовные запросы и веру в братскую солидарность людей. В результате оказывается, что буржуазный долгий мир в конце концов всегда почти сам зарождает потребность войны, выносит ее сам из себя, как жалкое следствие из-за жалких биржевых интересов, из-за новых рынков, из-за приобретения новых рабов, необходимых обладателям золотых мешков, из-за причин, не оправдываемых даже потребностями самосохранения, а свидетельствующих о болезненном состоянии национального организма. Это внешне парадоксальная, а внутренне закономерная логическая цепочка превращения мира в войну хорошо показывает, что никакие дружественные договоры или общечеловеческие ценности не способны предотвратить катастрофу, если сохраняется рабское состояние человеческих душ, видимое или невидимое соперничество которых порождает все новые материальные интересы и множит разнообразие тайных или явныхзахватов. В результате мирное время промышленных и иных бескровных революций, если оно не способствует преображению эгоцентрических начал человеческой деятельности, а напротив, создает для них питательную среду, само накапливает враждебный потенциал и готовит грядущие катаклизмы.
Все вышеперечисленные проблемы состояния человека усугубляются тем, что мы существуем в условиях духовного кризиса, а также обезличивания разных культур, повышения завистливо-накопительских ожиданий во всех группах и слоях и одновременно невосполнимости источников энергии, возможности изменения климатических зон, недостатка пресной воды и удобной земли, соответственно, новых конфликтов и войн за выживание, увеличения населения при усилении бедности. Выход, который возможен, это духовная революция, восстановление подлинной иерархии высшего и низшего, царского и рабского в духовном мире человека. Русская классическая литература всегда соблюдала эту иерархию и связывала тайну истории с тайной человека. К сожалению, в настоящее время русская классическая литература, как и все гуманитарное образование, умаляется в учебном процессе, а упор делается на технократические специальности.
И не надо удивляться, когда школьники говорят, что Татьяна Ларина — дура и ей надо было и выйти за генерала, и замутить с Онегиным. Или, например, когда Наташу Ростову называют свиноматкой, потому что она детей рожает вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Если мы будем рассматривать русскую литературу в целом, то увидим, что никогда Пушкин не поставит Татьяну ниже Онегина, что герои и Пушкина, и Толстого, и Достоевского, и Гоголя показаны в соответствии с той иерархией ценностей, о которых шла речь.
В.Н. Мезинов: Мы сейчас поднимаем вопрос о духовных целях, о духовных достижениях. Но у меня сложилось впечатление, что это взгляд из Москвы на всю Россию. Москва не вся Россия. Поэтому у меня такой вопрос: насколько известна вам Россия другая, не «московская»? И что вы имеете в виду, когда говорите о духовных целях, духовных достижениях, и почему говорите только о духовных качествах, которые известны. А есть еще другие качества духовные, такие как смирение, послушание. Они, может быть, и не относятся к царским, но это духовные качества.
Б.Н. Тарасов: Вы совершенно правы. Это и духовные, и царские качества. Смирение, послушание. Вопрос — смирение перед чем и перед кем? Смирение перед богом, долгом или смирение перед работодателем, который использует вас, как раба? Или смирение перед собственной гордыней?
В.Н. Мезинов: Тогда хочу задать еще такой вопрос. Когда вы говорите о двойственности в политике… Так у нас и в образовании двойственность. И в преподавании русской литературы двойственность. Учитель вынужден быть двойственным, потому что одно время русскую литературу преподавали по таким тоненьким книжечкам, где краткое изложение. Так это издевательство…
Б.Н. Тарасов: Это никак не противоречит тому, что я сказал.
А.В. Назарова: Назревает дискуссия, поэтому хотелось бы, чтобы все участники смогли высказаться. Хочу дать слово Ирине Анатольевне Карпачевой, кандидату педагогических наук, доценту кафедры педагогики и образовательных технологий, директору института психологии и педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина.
Справа налево: В.Н. Мезинов — доктор педагогических наук, профессор кафедры педагогики и образовательных технологий ЕГУ имени И.А. Бунина; И.А. Карпачева — кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и образовательных технологий, директор института психологии и педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина; В.С. Меренкова — кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии и психофизиологии, заместитель директора по научной работе института психологии и педагогики ЕГУ имени И.А. Бунина; И.Г. Алмазова — кандидат педагогических наук, доцент кафедры педагогики и образовательных технологий ЕГУ имени И.А. Бунина
И.Н. Карпачева: Спасибо. Уважаемые коллеги, здесь присутствуют студенты, магистранты, преподаватели нашего института. Нам приятно участвовать в круглом столе. Тема только на первый взгляд филологическая. На самом деле мы обсуждаем вопросы образования. Позвольте задать вопрос Борису Николаевичу. Вы говорили о стратегическом ресурсе русской литературы. Приводили примеры из классической литературы. А могли бы вы назвать одно-два произведения из современной русской литературы, в которых есть хотя бы небольшой стратегический ресурс?
Б.Н. Тарасов: Мне кажется, здесь важно обратить внимание на произведения, которые отмечены Патриаршей литературной премией. Я имею в виду книги Юрия Лощица о Дмитрии Донском, о Кирилле и Мефодии, о Гончарове. И лауреатами этой премии являются Алексей Варламов, Олеся Николаева, Владимир Крупин, Юрий Кублановский, Станислав Куняев, Михаил Тарковский и другие. Такие писатели сохраняют главную стратегическую линию отмеченного различения в человеке царя и раба и неизбежную борьбу между ними в душе каждого человека.
В.И. Коротких: Название нашего круглого стола включает в себя такую напряженную ноту, потому что конъюнкция между информационной глобализацией и духовно-нравственными ориентирами личности несет в себе тот смысл, что между ними есть некое противоречие, и в прозвучавших размышлениях на этот счет в основном делался акцент на том, что изменившаяся социокультурная ситуация меняет условия социализации личности, меняет характер образования, и возникает множество тенденций, которые мы, представители старшего поколения, заставшие докомпьютерную эпоху, воспринимаем крайне тревожно и, скорее, со знаком минус, чем со знаком плюс. Прежде всего я хочу сказать, может, немного парадоксально оперируя мыслью, что процесс глобализации и человечество развивались всегда. Другое дело, что термин «глобализация» недавний, и на сегодня процесс глобализации охватывает практически все уголки мира. Но сам феномен глобализации существовал всегда, и мы можем привести массу примеров глобализации и в социально-экономической области, и в обла-сти культуры. В социально-экономической области приходит на память первый общеевропейский экономический кризис, который случился, когда испанцы ответили Америке и завезли очень много золота, которое разошлось по всей Европе, и инфляция, если не ошибаюсь, достигла 500%, потому что деньги радикально обесценились. Что касается глобализации в области культуры, то… Как мы воспринимаем заимствованный греками алфавит у финикийцев? И таких примеров очень много. А когда религиозные воззрения, зародившиеся на окраине Римской империи, менее чем за три века все римское население стало христианами, так что у Константина не осталось просто выбора перед тем, как он провозгласил христианство легальной религией. Это тоже глобализация. А пройдет еще 3 века, и арабы в течение нескольких десятилетий захватят территории и принесут свой язык, свою веру вплоть до Испании и южной Франции. Так что феномен глобализации существовал всегда. Что касается культуры и образования, то культурологи в последние 15-20 лет старательно собирают информацию и очень внимательно ее анализируют. В качестве таких глобальных событий — появление официальной письменности в V веке до нашей эры, когда общий рост уровня жизни позволил использовать материал для письма, который был очень дорогим.
Аналогичный случай — распространение книгопечатанья. Книга теряет лицо, она становится механическим предметом, ее цена падает, она проникает в низшие сословия. Если до книгопечатанья каждая книга хранила дыхание переписчика, там были индивидуальные ошибки, там были зачастую поправки, которые переписчик делал, думая, что он имеет дело с ошибкой в исходном тексте, а тут книга вдруг обезличивается. Мне кажется, что все-таки информационная глобализация, которая разворачивается буквально на протяжении жизни нашего поколения последние 25-30 лет, в конечном счете, принесет больше пользы, чем негативных, отрицательных последствий. Но неизвестно еще, доживем ли мы до этих положительных последствий. Но мы, конечно, наряду с положительными последствиями видим и отрицательные явления. И в педагогическом процессе мы видим, что меняются когнитивные механизмы восприятия, обработки и передачи информации. Казалось бы, какая разница: читаем мы бумажный эквивалент книги или читаем мы с монитора? Разница колоссальная, потому что, когда мы читаем с монитора, тем более в интернете, мы, как правило, уже не читаем произведение целиком, мы ищем нужные фрагменты по поисковому запросу и относимся к тексту, как к информации, а не как к системе живых слов, из которых в нашем субъективном восприятии может вырастать какой-то смысл. А как меняется когнитивная деятельность, когда мы от обычного письма мелом на доске или ручкой переходим к набору текста? Нужно сказать, что не только молодые люди сегодня не хотят писать ручкой, но даже мы, старшее поколение, привыкли уже, так сказать, садиться за клавиатуру и набирать текст. А оказывается, механизм сознания действует совершенно по-другому. Когда мы пишем ручкой, мы боимся ошибиться, и поэтому наше сознание находится в состоянии возбуждения. Мы продумываем и семантическую, и синтаксическую ткань будущего текста. Когда мы в полуленивом состоянии садимся за клавиатуру, мы прекрасно понимаем, что всегда можем вернуться назад, все что угодно исправить, любую опечатку выделить, скопировать. Мы сегодня так остро воспринимаем эту проблему, потому что мы, по существу, первое поколение, которое с этими проблемами столкнулось.
Я как преподаватель обращал внимание на ресурс, который несет использование краеведческого материала. Любой краеведческий материал активизирует восприятие, и вот это механическое отношение к культуре, если не исчезает, то во всяком случае значительно меняется в лучшую сторону. Я, например, когда во время преподавания философии приходится вспоминать Аристотеля, понимаю, что это ужасно тяжелая тема. Как 18-19 летним студентам об этом рассказать? И нахожу следующий выход: говорю, что впервые Аристотель по-русски зазвучал в Ельце. Это заставляет аудиторию идти и читать.
Б.Н. Тарасов: Я хочу поблагодарить вас за ваше выступление. Должен сказать, что нынешняя глобализация отличается от других мощью своих средств, отсутствием связи с тем, что мы называем нравственным началом в человеке. А краеведение обращается к бунинскому наследию, в котором это различение и борьба в душе человека царского и рабского четко выражены. В том числе и И.А. Бунин в «Господине из Сан-Франциско» очень хорошо описал нового человека той «Атлантиды», которая плывет неизвестно куда.
И.В. Сушкова: Я всегда очень радуюсь, когда на конференции возникает проблематика, связанная с нравственностью. Полностью поддерживаю диапазон проблем, обозначенных нашим уважаемым спикером. Хочу еще сказать о нескольких проблемах, которые в нашу эпоху глобализации чрезвычайно актуальны. Они, мне кажется, вечные. Педагог, даже самый молодой, приходя в школу или в дошкольное образовательное учреждение, уже отягощен грузом каких-то проблем, социальных несправедливостей, каких-то привычек, установок. И как совместить чистую душу ребенка и душу педагога, у которого уже есть негативный груз? Это одна из проблем. Другая проблема, о которой многие здесь знают и поддержат меня, это проблема, заключающаяся в том, что в педагогический вуз, университет приходит человек, который предоставляет документ о сданном ЕГЭ, и никто не требует никаких экзаменов на нравственность. Педагогом может стать любой, и как правило, хотят быть педагогами те, кто будет поучать, осуждать.
Е.А. Полтавская: Почему так происходит? И.В. Сушкова: Люди, которые отличаются высокой духовностью, не берут на себя миссию учительства. В этом заключается парадокс этической педагогики, и я не знаю, насколько он решаем. Кроме того, мне хотелось бы сказать не о проблеме, а внести нотку позитива в нашу беседу. Несмотря ни на какие процессы глобализации, кризисы, наши дошкольники, дети старшего дошкольного возраста, первоклассники при опросах, в которых мы предлагаем им решать ситуации морального выбора, обнаружили поразительное нравственное здоровье. Они практически всегда, более чем в 90% случаев, положительно решают ситуации, связанные с жизненно важными ценностями. Так что я хочу сказать, что мы обладаем ресурсом, чтобы вырастить здоровое поколение при внимательном отношении к процессам нравственного воспитания.
Е.А. Полтавская: Владимир Николаевич, вы так пламенно высказались о речи Бориса Николаевича, о том, что он рассматривает проблему с позиции москвича. Я же как раз хочу сказать, что я не коренная москвичка, а уроженка Перми, и занималась там преподавательской деятельностью, готовя гуманитариев, поваров, и что я там только ни преподавала: и рисование, и эстетику, и даже лепку у кондитеров. А в 33 года я уже приехала в Москву. Живя в Москве, я понимала, что мне не хватает горизонтов, не хватает закатов, мое окно в Перми выходило на Каму, на поверхности которой отражался закат. Я никак не могла принять Москву. Со мной происходили разные неприятные истории. Это, наверное, продолжалось бы долго… Но я поняла, что вернуться уже не удастся, вся моя семья здесь, в Москве. Мы говорим здесь о царском, рабском в человеке. О смирении, послушании… Что это? Я поняла, что мне нужно принять новую жизнь, смириться… И здесь Борис Николаевич поднимает проблему о двойственной природе человека: о царском и рабском начале человеческой личности. Рабское умаляет личность, царское ведет к совершенству. Глобализация меня не поглотила, не умалила. Мне кажется, я нашла тропинку к своей душе, а это значит, есть ресурс для развития царской стороны личности.
А.В. Назарова: Хотела бы добавить небольшой комментарий к словам Нины Викторовны. Вы сказали о чистой душе ребенка и фигуре учителя, который отягощен проблемами. Поскольку все мы, по крайней мере большинство, зарегистрированы в социальных сетях и видим друг друга уже вне границ школы, то это тоже было бы интересно осмыслить. Учитель может где-то в шортах на пляже ходить, сидеть в кафе… Как это влияет на образовательный процесс, на процесс коммуникации учитель — ученик? Об этом тоже хотелось бы поразмышлять, дорогие коллеги. Может быть, у кого-нибудь есть у соображения?
Станислав Судилин: Мне 13 лет, и я, наверное, еще не компетентен в тех вопросах, которые здесь обсуждаются. Но чему подвержены и как чувствуют себя дети школьного возраста, могу сказать. Мне кажется, нынешнее поколение менее подвержено влиянию поколения более старшего возраста. Дети, конечно, могут сказать: «Да, я с вами согласен», но поступят все равно по-своему. Современный ребенок более, если можно так сказать, самоуправляемый. И еще здесь говорили о литературе и о том, что издаются маленькие тиражи сборников стихов… Я хочу сказать, что знаю, кто такие Брэдбери, Саймак, но я не знаю, предположим, кто такой Тютчев или Пушкин. Все, что мы о них знаем, нам рассказывали на уроках литературы в начальной школе, которые шли всего лишь по часу в неделю. Сейчас вместо того, чтобы проходить современную русскую литературу или классику, мы проходим зарубежную фантастику.
А.В. Назарова: Какие у вас любимые книги?
Станислав Судилин: Эрих Мария Ремарк, Джордж Оруэлл. Документальные книги о Первой и Второй мировых войнах.
А.В. Назарова: Уважаемые коллеги, кто еще хотел бы поделиться своими размышлениями?
В.С. Меренкова: Наверное, позиция Станислава имеет право на существование. Но следует отметить, что он находится в подростковом возрасте и его позиция объяснима. А если же все-таки сказать в дополнение словам Нины Викторовны о формировании личности ребенка, то мы прекрасно знаем, что, конечно же, первым образцом для подражания являются сами родители. В психологии существует два таких понятия, как социальный и эмоциональный интеллект. Так вот, эмоциональный интеллект отвечает за понимание своих и чужих эмоций и управление ими, а социальный — это умение эффективно адаптироваться к окружающему социуму. Мы проводили исследования с участием людей разного возраста, диагностировали уровень их эмоционального и социального интеллекта. Оказалось, что уровень эмоционального интеллекта у людей достаточно низок. А социальный интеллект, напротив, высок. Люди адаптируются к условиям в социокультурном аспекте, зачастую опуская нравственные ценности. Очень хочется, чтобы взрослые показывали достойный пример для подражания, а дети, проходя мимо бабушки, торгующей овощами на мелком рыночке, не оставались безучастными.
И.В. Сушкова: Не могу промолчать, когда речь идет о родительстве. Хочу сказать о самых важных проблемах в семье. Вы совершенно верно говорите, что недостаток положительных нравственных образцов для подражания сводит работу по нравственному воспитанию в семье просто на нет. А ребенок, особенно дошкольник, ограничен минимумом ситуаций, проживая в семье, оказываясь в гостях где-то и так далее. В семье мы видим переделегирование ответственности от одного родителя к другому, от одного члена семьи к другому в области нравственного воспитания. Вообще, конечно, интуитивно родители чувствуют, что этот процесс является самым сложным: проще научить читать, рисовать, считать, чем научить быть порядочным человеком. Родители передоверяют эту почетную обязанность кому? Институтам.
Б.Н. Тарасов: Вы также говорили о педагогах и о душевной чистоте ребенка. У Пушкина есть такая строка: «Что примера лучше действует? Что людьми сильней ворочает?» Это одна из основных формул педагогики.
А.В. Назарова: В этой связи у меня возник вопрос: а есть ли сейчас вообще такие фигуры, на которые мы могли бы ориентироваться? Может быть, существуют какие-то универсальные в международном масштабе личности, авторитеты, на которых нам хотелось бы быть похожими?
В.Н. Мезинов: Дело в том, что я работал в православной гимназии. Там и смирение, и послушание, и молитва утром и вечером. Вот окончили ребята эту гимназию, поступили в вузы. Мы их спрашиваем: как там. Они отвечают, что одни студенты выпивают, другие курят, третьи еще чтото творят, а у наших ребят остался уклад православной гимназии. И думаю, на всю жизнь.
Е.А. Полтавская: Раз мы сегодня говорим об информации, то стоит отметить, что информация идет к нам и через социальные сети. Мы не знаем, социальные сети — это хорошо или плохо? Я думаю, что для молодого поколения, для подростков, социальные сети могут быть полезны. Молодой человек не остается один со своей проблемой, а может решить свой внутренний конфликт, найдя собеседника в пространстве интернета.
Станислав Судилин: Я часто слышу слова от родителей: «Раньше, когда я был в твоем возрасте, я выходил гулять». Но я знаю, круг знакомых моих родителей не выходил за пределы их двора. Я могу в социальных сетях найти собеседника на любую тему. Например, мне нравится история. Я набираю: «История Первой мировой войны», и сразу появляется тысяча человек, которые готовы пообщаться на эту тему.
Б.Н. Тарасов: Диалог, который сейчас разворачивается, наводит на мысль, что все носит конкретный, качественный характер. Станислав говорит об интересе к истории, которую можно обсуждать с помощью сетей, а Елена Андреевна говорит, что с помощью сетей можно решать возникшие проблемы. Но можно записаться в клуб самоубийц и тоже решить свою проблему. Интернет — это нож, которым можно резать продукты и убивать людей, и вот эта разница между темным и светлым в человеческом мире чрезвычайно важна.
Е.А. Полтавская: Мне кажется, стоит пригласить к разговору студентов. Как вы себя чувствуете в социальных сетях, в интернет-пространстве?
Первый студент: Мне кажется, использование интернета не должно быть бесконтрольным, родители должны интересоваться, с какой целью их ребенок заходит туда.
Второй студент: В общем, эта тема для нас интересна, актуальна, но, например, у меня компьютер появился только в 9-10 классе, и сказать, что я сидела в социальных сетях — нельзя.
А.В. Назарова: Недавно появилась новость, что в Высшей школе экономики могут отменить традиционные лекции и начать проводить онлайн-курсы, чтобы студент мог слушать лекции из дома, сидя за компьютером. При необходимости он может встречаться с преподавателем. А вы бы хотели больше не ходить в университет и слушать лекции онлайн?
Второй студент: Я считаю, что это неэффективно. Между преподавателем и студентом обязательно должен быть эмоциональный контакт.
И.Г. Алмазова: Не могу не вступить в разговор. Во взаимоотношениях между преподавателями и студентами очень важно то общее дело, которое они делают вместе. Это дело дает не только эмоциональный контакт, но и еще дух партнерства, команды, а ведь это и есть духовно-нравственные ориентиры, которые направляют и объединяют.
А.В. Назарова: К сожалению, наше время заканчивается, хотелось бы подвести итоги.
В.И. Коротких: Я думаю, что если не случится каких-то новых фантастических открытий, которые в очередной раз перевернут все социально-культурные технологии, как это было 15-20 лет назад, то мы адаптируемся и в обществе, и в образовательном процессе, и в отношении к культуре, и к нравственным ценностям. Мы адаптируемся к новой среде и научимся преодолевать болезненные противоречия, которые обнаружились в первые годы в образовании, научимся эффективно пользоваться теми новыми возможностями и достижениями, которые у нас есть.
В.Н. Мезинов: Хотя мы много отрицательного сегодня услышали о процессах глобализации, у меня все равно сложилось позитивное отношение к происходящим сейчас переменам. Пугаться не нужно, мы справимся.
И.А. Карпачева: Уважаемые коллеги, мы с вами потихоньку адаптируемся в новой среде. Студенты демонстрируют уже абсолютно другой уровень жизни в этой глобальной среде, ну а Станислав — это уже совсем уникальное поколение, которое совсем по-другому воспринимает окружающий нас мир.
В.С. Меренкова: Станислав внес живую нотку в нашу дискуссию, и, действительно, его точка зрения как представителя нового поколения крайне важна.
М.А. Захарова: Спасибо всем участникам и гостям за выступление! Есть несколько слов. Скажу о теме, которую затронул Вячеслав Иванович. Он неоднократно в своем выступлении говорил об области культурологии. И действительно, в настоящее время правомерно вспомнить о духовной культуре, попробовать определить духовно-нравственную культуру. Но лучше, если мы говорим об информационной глобализации, наверное, больше внимания уделять такому относительно новому понятию, как информационная культура. В настоящее время появляется все больше исследований, связанных с определением информационной культуры. Буквально на прошлой неделе мне пришлось готовить отзыв ведущей организации на педагогическую диссертацию, и я обратила внимание, что информационную культуру пытаются свести к одному личностному качеству, а говорить нужно, скорее, не о качестве, не о знании, не об умении владеть информацией, а об отношении человека к этой информации.
Справа налево: И.В. Сушкова — доктор педагогических наук, доцент, заведующая кафедрой дошкольного и специального образования ЕГУ имени И.А. Бунина; Станислав Судилин — школьник, 13 лет, ГБОУ № 45, Москва;
Е.А. Полтавская — президент фонда «Иппокрена», член Союза писателей России; Алена Гурьянова — художник;
А.В. Назарова — преподаватель кафедры истории новейшей русской литературы и современного литературного процесса филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова.
О.Е. Ельникова: Мне очень понравилось, что данную проблему обсуждают представители разных научных школ — это и филологи, и психологи, и педагоги. Каждый внес свою лепту, и мне кажется, основным достоинством нашего круглого стола является то, что присутствуют и высказывают свое мнение представители разных поколений. Тема обогатилась.
Третий студент: Мне хотелось бы поблагодарить организаторов круглого стола за возможность оказаться на такой интересной дискуссии. Мне кажется, прозвучало много полезной информации, которая заставляет нас размышлять над затронутыми вопросами дальше.
Четвертый студент: Я очень рад, что смог услышать выступления Бориса Николаевича и Вячеслава Ивановича, они были очень насыщенными и затронули чрезвычайно актуальные темы. И отдельно хочу поблагодарить Станислава за то, что подал пример и смело высказал свою точку зрения.
Пятый студент: Выступление Станислава мне тоже очень откликнулось. Можно вопрос? Как давно ты пользуешься интернетом, вообще мобильным телефоном?
Станислав Судилин: Точно сказать не могу, класса с третьего.
Пятый студент: Спасибо, это важно. Я против, когда дети пользуются интернетом. У меня племяннику четыре года. Я прихожу в гости, он говорит: «Давай поиграем». Но не в подвижные игры, а именно в телефон. Мне кажется, это плохо.
Шестой студент: Спасибо большое уважаемым участникам за интересные доклады. Вопросы, затронутые в них, для меня тоже очень актуальны. Мне кажется, современные дети очень зависимы от интернета, гаджетов. Я работаю психологом в детском саду, и многие родители приходят за консультацией, как оградить ребенка от интернета, как контролировать его в сети. Но без интернета, без информационной глобализации уже невозможно становление личности. Сейчас большое количество развивающих ресурсов находится именно в интернете.
Седьмой студент: Я согласна со всем сказанным выше. Меня тоже волнует проблема необходимости ограничить бесконтрольный доступ детей к интернету, но делать это нужно, мне кажется, не путем назидания, а личным родительским примером.
Восьмой студент: Спасибо администрации университета и организатором круглого стола за возможность здесь оказаться. Прозвучавшие доклады и вопросы показались мне очень интересными. Я считаю, что такие темы, как глобализация, интернет, информационная сфера требуют постоянного обсуждения, чтобы мы могли уверенно разбираться в этих вопросах.
Л.Н. Мартынова: Несомненно, сегодня была затронута острая тема. С тем, что было сказано про Москву, соглашусь — это другая возможность использования интернета. Есть малые города, есть Москва, есть Питер. Возможности использования интернета в нашей жизни разные, но и потребности тоже разные.
А.Н. Пронина: Сегодня я услышала по телевизору новость о том, что школы, педагогические сообщества задумались, как же преодолеть замкнутость информационного пространства и обеспечить живое общение, добиться отказа от телефонов и гаджетов во время уроков. Это отрадно. В сюжете показали, как учащиеся складывают их в шкафчики, и уже и директора, и учителя уверенно говорят, что дети стали вживую общаться на переменках. Я думаю, что движение в этом направлении будет продолжено, и мы найдем позитивные методы, средства если не отказа, то хотя бы преодоления негативного информационного воздействия на школьников.
И.В. Сушкова: Я хочу сказать, что все присутствующие здесь участники и гости проявили компетентность в обсуждаемой проблематике. Хочу сказать не как педагог, а как научный работник. Во многих статьях педагогов, психологов обнаруживается подмена понятий морали, нравственности, этики. Можно сказать, что сейчас царит определенный хаос в использовании этих понятий. Я все-таки призываю к тому, чтобы ученые, практики, педагоги, используя эти понятия в научных работах, обязательно смотрели в словарях точные значения этих терминов. Это просто мой призыв.
Б.Н. Тарасов: Уважаемые коллеги, большое спасибо за участие в нашей дискуссии. Фактически мы пришли к выводу, что интернет — это обоюдоострое оружие, и оно может быть использовано как во благо человеческой личности, так и во вред ей. Главное здесь, конечно, уметь просчитывать все возможные последствия его применения и понимать, на какую сторону в двойственной природе человека работает эта информация.