Выброшенное поколение
Нормально ли это?
Отчего одним людям удаётся плыть по течению и оставаться невредимыми, а других же захватывает смертельный водоворот? Закон природы гласит – выживает сильнейший. Но если эта формула применима и к человеку, отчего же тогда нас так трогают истории сломанных судеб, отчего вместо довольства и гордости нам грустно и больно. Это ли нормально?
Попытаемся разобраться на примере Капы, героине романа Б.К. Зайцева «Дом в Пасси».
Все персонажи в произведении, жители «русского дома», оказались выброшенными революцией за пределы своей родины. Кто-то скажет: «Подумаешь, какая трагедия! Перед тобой теперь такая возможность узнать другой мир – пользуйся!». В самом деле – о каких тогда страданиях может идти речь. Но люди, так полагающие, забывают, что этим новым возможностям, новой жизни предшествовали революция и гражданская война. Это травма, это ужас. Время, когда твоя жизнь перестаёт принадлежать тебе одному, ее волен забрать первый попавшийся сильный. Твои желания, твоя душа – это никому не нужно. Ты попадаешь в гущу событий наравне со всеми и наравне со всеми ты в рядах слабых, над кем своенравно повисает острый тяжелый меч. В такую обстановку попала шестнадцатилетняя Капа. Скажете – исключительное время рождает исключительных личностей, а потому все прочие – строительный материал нового мира?! Эх, новый мир. Это лишь разрушение старого. Бессмысленная карусель. И того лишь она не заденет, кто не станет размышлять, переживать, кто без оглядки шагнет в провозглашаемое будущее, в этот новый мир! «Начнёшь думать, ничего хорошего не надумаешь. Лучше просто делать» - озвучивает его формулу Людмила в начале романа. На этаком фоне такие, как Капа, в самом деле могут показаться слабыми. Но задумайтесь – почему именно таким людям сложно устроиться. Быть может, дело в том, что только они и имеют смелость заглянуть вглубь творящегося ужаса. Они не закрываются панцирем «ничегоневидения», а принимают удар всем своим существом. Это ли слабость, это ли трусость? Такие, как Капа, видят, что творится вокруг, видят кошмар и, что более важно, понимают – так быть не должно, это ненормально. Но новому амбициозному миру подобные заключения не нужны. И потому он вытесняет остатки «слабых» и «неприжившихся». Вспомните, что писала Капа в своем дневнике о Христе: «Потому, должно быть, и распяли Его, что такой был…неподходящий Он для нашей жизни». Вот так и она сама чувствует себя лишней и ненужной. Если тебе говорят: «Не видь, не слышь, не ощущай!», то что останется от тебя человеческого? Можно ли после требовать от человека радости при новых возможностях? Чем потом эта другая жизнь сможет загладить кошмар прошлого?
Но этого не изменить – ты уже выброшен, ты в чужих краях. Тогда самое время забыть и начать жизнь с чистого листа. Однако и эта модель не срабатывает. Ты не просто переехал на другую улицу, ты оказался в другом окружении, в другой культуре. И здесь точно так же никому нет дела до твоих переживаний, до твоего прошлого. Даже больше: ты сам здесь ни для кого не представляешь интереса. Чужой, странный, с отчуждённостью во взгляде… Если хочешь жить, держи при себе этот багаж, не порти окружающим настроение, есть ли время на такие глупости. И ты держишь. Потому что вблизи все такие же, как и ты. И всем нужно кормиться, пробиваться, выживать. И все так же по-своему прячут свое горе. Единственная, кто могла бы помочь жить, это Дора Львовна. Но это лишь физическое спасение, твою душу она не поймет. А за пределами дома – чужая, всё еще далекая Франция. И как много остается таких выброшенных, ненужных.
Человек надломлен. Как ему выжить, кто сможет помочь? Сильные Людмилы постепенно начнут отдаляться, слабые Анатолии сами нуждаются в опоре, а у тебя внутри только серая пустота. И торжествующий расцветающий мир на фоне. И это нормально?